Интервью с Лейлой Гаджинской

ЖСЙ: Тебя пустили на занятие, как в итоге сложился твой первый класс?



Л: Мы с Машей сидели перед входом и сомневались: идти или нет. И тут она говорит эпохальную фразу: «Если ты сейчас не пойдешь, то ты уже никогда не пойдешь. Нужно взять и пойти!»

А для меня это слишком нагло — ворваться в зал посреди занятия. Пришлось сделать внутреннее усилие. Это было мое первое занятие по йоге вообще.

Когда мы попали на занятие была Матсиендрасана. И вот я закручиваюсь в природный для себя лотос, укладываюсь на спину и понимаю, что мне невероятно комфортно, состояние было проникновенное во всем теле. Я твердо поняла, что хочу этим заниматься. Хочу освободить время в своей жизни для йоги.

Я начала заниматься, занятия были раз в неделю. Наталья Львовна - очень интересная дама. Было совершенно не понятно сколько ей лет, она всегда очень по-разному выглядела. Она давала домашние задания, мы записывали некоторые последовательности под диктовку. Были дыхательные техники, асаны.

Самыми ценными для меня были самостоятельные ежедневные занятия дома.

Три года я занималась таким вот образом. Раз в неделю мы встречались, она что-то меняла, давала разные последовательности, медитации, психологические задания. Это был достаточно сектанский подход, но это хатха-йога, йогические асаны. Можно спорить – правильно ли давать пранаямы новичкам, возможно это было опасно.

Спустя три года мы с мужем уехали из Москвы в юго-восточную Азию на неопределенное время. В основном, путешествовали по Индии, Непалу, буддийским и индуистским местам паломничества. И в одну из поездок в Индию мне встретился Миша Баранов и Илья Журавлев. У нас сразу сложились дружеские отношения, и я начала у них заниматься. Там же я познакомилась еще с несколькими прекрасными людьми, - с Мишей Константиновым, с Бабкиным Сергеем, с Машей Воробьевой, Сергеем Агапкиным. Когда мое путешествие закончилось, и я вернулась в Москву, то, можно сказать, -вернулась в Аштанга Йога Центр.


ЖСЙ: В каком году это было, когда ты вернулась?


Л: В 2007 году.

Я вернулась в Москву, уже будучи практиком тайского массажа. С этого момента я начала принимать людей в малом зале Аштанга Йога Центра на Маяковской. В 2007-2008 я пошла на курс для преподавателей йоги. «Тичерз» шел год и был очень мощный. Контантинов, Баранов, Воробьева, Кулыгин, Сивакова – полный состав.

Начало моей преподавательской практики пришлось на время, когда еще существовало шесть залов Аштанга-Йога Центра.

ЖСЙ: На основаниях каких школ строилась твоя личная практика йоги, кто был твоим главным учителем, и что из этого всего ты принесла в свои классы?


Л: Когда я только начала заниматься, это было скорее просто введение в йогическую жизнь. Если смотреть с высоты сегодняшнего дня, все, что мы там делали было странным с точки зрения построения последовательностей и травмобезопасности.

С другой стороны, там было очень много идей по поводу Ямы и Ниямы, выстраивания личной практики, то что в залах сложно реализовать. В последние годы, мне кажется, никто даже и не задумывается об этом.

Когда у меня стали формироваться сложные вопросы по истории и философии йоги, тут же встретились нужные люди и все разъяснили. У меня очень хорошая карма в плане людей, - оказаться в самом центре преподавательского состава Аштанга-Йога Центра — большая удача. Они были и моими учителями, и очень хорошими друзьями..

Я безумно благодарна за опыт, который мне дал Баранов.

Он строил занятия таким образом, будто это прямая передача, делал специальный упор на то, как он ведет группу.

ЖСЙ: А как ты строила свои классы?


Л: Все началось еще в Гоа, где Илья вел занятия по йоге. Потом все собрались на Кумбхамелла, а я осталась в Free Flow Yoga за главного. Перед отъездом Илья дал мне курс молодого бойца, объяснил, как выстраивать компенсацию, это была очень личная передача от учителя к ученику.

А потом был «тичерз», на котором нас долго и серьезно учили.

Еще есть люди, которых я до сих пор считаю своими учителями. Они колоссально повлияли на мое развитие, научили меня думать - это Сережа Кулыгин и Катя Сивакова.


ЖСЙ: В каком году ты у них занималась?


Л: Начиная с 2008 года, это были очень плотные занятия, потом были перерывы — беременность, отъезды.

По возможности продолжаю заниматься у них до сих пор.

ЖСЙ: В каком году ты сформировалась как преподаватель тайского массажа?



Л: Тайским я начала заниматься параллельно с практикой йоги в 2006. Моей самой первой преподавательницей по массажу была очень старенькая бабушка, такая маленькая с щуплыми ручками, ножками и огромными очками, очень известная в Тае. Ее звали мама Нит. Она всю жизнь занималась тайским, а ее отец был известным целителем.

Я получила от нее прямую передачу практики. Старалась заниматься тайским массажем каждый день, параллельно с йогой.

Вернувшись в Москву, я начала принимать людей в Аштанга-Йога Центре на Маяковской. И это всегда был традиционный подход - не салонный тайский массаж.

Уже после рождения дочери я закончила длинный тичерз и начала преподавать.



ЖСЙ: На чем основана твоя практика в тайском?



Л: Я думаю, что мы все в традиции продолжаем линию наших учителей. Наличие передачи от ученика к ученику для меня очень важно, как в йоге и в массаже, так и в буддисткой практике. Парампара - крайне важно.



ЖСЙ: Помогало ли психологическое образование тебе по жизни? Или в ведении классов и групп по тайскому массажу?



Л: 100 процентов - да. Но мне всегда был интересен телесный аспект в психологии человека. Не могу сказать, что мое базовое образование куда-то там испарилось, оно постоянно и повсеместно со мной, особенно в массажно-терапевической деятельности. Я уже очень давно не делаю просто массаж, это всегда очень индивидуальная работа по запросу, каждый сеанс уникальный и неповторимый.





ЖСЙ: Ты психолог или психотерапевт по образованию?



Л: Есть два момента. Я психолог-психотерапевт, это неразделимо. В нашей стране официально заниматься психотерапией имеют право только люди с высшим медицинским образованием. Психологи по законодательству занимаются только психологическими консультациями. А врачи обычно назначают таблетки и занимаются психиатрией, то есть серьезными нарушениями. Когда у человека проблемы в личной жизни, он не идет к психиатру за таблетками, он идет к психотерапевту - к консультанту.

Когда я училась в Московском Психолого-Социальном Институте, в какой-то момент пришло понимание, что психолог (как и врач), если он теоретик без практики — он ничего из себя не представляет. Поэтому на третьем курсе института я ушла в Восточно-Европейский Институт Гештальта, в мастерскую Платонова.

Училась параллельно, заканчивая базовое и психотерапевтическое обучения. Через четыре года я стала психологом-психотерапевтом. И имела возможность уже вживую работать с людьми, с группами, индивидуально, в коучинге — как угодно.



ЖСЙ: Какие психологические течения тебе близки, что ты применяешь до сих пор?



Л: Гештальт-подход, для меня он абсолютно тождественен буддисткой практике, потому что гештальт основан на контакте в данный конкретный момент времени. По сути -это парная медитация. Мне очень близки расстановки по Хелингеру.



ЖСЙ: То есть работа с телом для тебя первоочередная и работая с ним, у человека может открыться некая психологическая травма?



Л: Я бы сказала, что эта реакция. Во время сеанса или после сеанса могут происходить различные релизы, освобождения застоявшейся энергии. Или, например, психосоматические напряжения. Они могут выходить самыми разнообразными способами.

Я всегда организовываю процесс так, чтобы ни один мой клиент не ушел с сеанса сломанным, не получив достаточного количества поддержки. Если я вижу, что человеку дополнительно стоит обратиться к психологу-психотерапевту, - глубже, чем мы можем организовать на моих сеансах, то я рекомендую специалиста.



ЖСЙ: Как часто человек с которым ты работаешь, приходит к тебе поделиться психологической проблемой?



Л: Очень часто. Тайский традиционный массаж, как и любая из восточных практик, представляет собой холистическое направление, это очень целостное представление о системе организма, это понимание того, что в нашем теле все взаимосвязанно на физическом уровне и не только.

Мы не можем лечить отдельно печень, отдельно головной мозг, отдельно ногу, отдельно эмоции. Когда приходишь к врачу, китайскому или тибетскому, он слушает твой пульс, чтобы оценить состояние твоего организма. И назначение лечения будет очень системным, чтобы все скорректировать.



ЖСЙ: Ты— эмпат? Ты чувствуешь другого человека?



Л: Я стопроцентный эмпат и к этому стремлюсь.



ЖСЙ: Ты переживаешь за свих клиентов?



Л: Это на самом деле тонкий вопрос, потому что я профессионал. Я даю необходимую поддержку, но не чрезмерную, потому что «проваливание» в клиента,— это не помощь, а медвежья услуга.



ЖСЙ: Как часто с тобой случались такие вещи, когда ты чрезмерно погружалась в клиента?



Л: Это было несколько раз за мою профессиональную деятельность. Всегда сложно, когда с клиентом складываются неформальные отношения, поэтому профессионалы считают, что лучше не лечить своих родных, - может получиться, а может и нет.



ЖСЙ: А бывало такое, что ты перенимала у клиента его боль?



Л: Это очень важный вопрос. Это то, что я рассказываю студентам на семинаре. Такие вещи могут случаться со всеми специалистами, которые работают на благо других, если они забывают о своих корнях. В этом смысле очень важно наличие парампары, линии передачи учителей и преемственности. Все, что мы делаем не является нашей собственностью, мы всего лишь проводники для передачи энергий и знаний. Я являюсь полностью открытой системой. Все, что ко мне пришло — пришло от учителей, у меня есть хороший инструмент для того, чтобы помогать живым существам, я чувствую за это огромную благодарность. И за свое человеческое тело, за свое человеческое сознание, свою человеческую речь. Человеческое перерождение — это совершенно огромные возможности для помощи другим живым существам. Но все, что я делаю —делаю не лично, я и в этом смысле принимаю, пропускаю через себя и отдаю.

И если после сеанса с больным человеком у моих студентов начинает болеть что-то, я всегда спрашиваю: « В каком состоянии, с какой мотивацией ты работал с этим человеком?» И ответ всегда будет: « Я старался помочь». Это может быть, как позитивно окрашенная история о том, что очень хотелось помочь, так и история о том, чтобы самоутвердиться, как специалисту. Но пока ты работаешь из самого себя, ты будешь очень истощаться.



ЖСЙ: Но это может произойти случайно, если ты хорошо чувствуешь других людей?



Л: Это никогда не произойдет случайно, если ты помнишь про своих учителей, читаешь молитвы, мантры, медитируешь и постоянно поддерживаешь линию передачи. Тогда чувствуешь благодарность за то, что ты получил от своих учителей, когда чувствуешь корни и истоки, - у тебя не будет никакого цепляния — ни позитивного, ни отрицательного. Ты должен быть абсолютно прозрачным, чистым, нейтральным - тогда ты можешь помогать.



ЖСЙ: Чем ты питаешься, следишь ли ты за диетами?



Л: Непростой вопрос, потому что последние 5 лет я занимаюсь висцеральной терапией. И закончила европейскую школу по висцеральной остеопатии. С прошлого года мы даже привозим нашу замечательную преподавательницу Флоринду Чау организовывать в Москве курс, рассчитанный на врачей-физиотерапевтов. Поскольку я занимаюсь внутренними органами, вопрос питания является очень важной составляющей частью практики. Поэтому, если говорить в целом, то за мою жизнь питание претерпевало много изменений. Долгое время это было вегетарианское питание с обилием «молочки». Теперь я осознаю, что питание с большим количеством углеводов и «молочки» не является здоровым для современного человека. И я практически убрала из своего рациона молочные продукты.

В Москве есть зимой сырые фрукты и овощи во второй половине дня, — это смертоубийство.

Я не буду говорить, что я против чего-то. Не бывает усредненных рекомендаций по питанию для всех людей. Мне конкретно не подходит сыроедение . Я не ем молочные продукты, но оставила небольшое количество твердого сыра. Стараюсь не есть хлеб, хотя очень сильно его люблю. Не ем никакого красного мяса вообще, ем рыбу и яйца.



ЖСЙ: Ты позволяешь себе лечиться антибиотиками?



Л: Я не лечусь антибиотиками, если в этом нет никакой необходимости. Если случится супер-серьезная болезнь, которая лечиться только ими, конечно я буду лечиться.



ЖСЙ: Как ты видишь дальнейшее развитие йоги и тайского массажа, есть ли что-то, что ты хочешь сказать миру и читателям нашего блога?



Л: У меня в голове вертится фраза Паттабхи Джойса: «just do your practise and be free». Самое главное для меня — возможность что-то делать для других людей, привносить в этот мир что-то светлое и хорошее. Для меня это не банально.