Йога история
Интервью с Антоном Самсоновым
Учитель йоги, мечта или реальность
Фото: Аксиния Леус
специально для блога Жизнь в стиле йоги
специально для блога Жизнь в стиле йоги
Школьное обучение не то, чтобы повлияло на моё увлечение йогой. Хотя уже тогда многие наши одноклассники на уровне баловства делали удияну, мурчху, плавини, мудру, а особо ловким давалось наули.
Самбо дало немного другое.
Оно воспитало во мне желание быть сильным и активно тренироваться, заниматься единоборствами.
Самбо дало немного другое.
Оно воспитало во мне желание быть сильным и активно тренироваться, заниматься единоборствами.
ЖСЙ: Представься, пожалуйста.
Антон: Я бессмертная душа, а ещё Шива-бхакт. Просто Антон.
ЖСЙ: Кем ты мечтал стать, когда был маленьким?
Антон: Ты издеваешься надо мной! [смех с обеих сторон] Космонавтом! Если серьёзно, в детстве меня уже интересовала восточная философия. Я часто безмолвно смотрел на звёздное небо. Приходили в голову какие-то вопросы об энергии... Наверное, это были проросшие семена альманаха «Вокруг Света», который показал мне китайское искусство, рассказал что-то о мистике йоги, шаманизме. Всё это сильно западало в душу.
У каждого человека есть генетическая память: если предки занимались каким-то делом, то и в их потомках оно как-то проявляется. Вот у меня бабуля была бурятских кровей. И я чувствовал интерес к шаманизму, игра на варгане меня просто завораживала.
ЖСЙ: А родители хотели, чтобы ты кем стал?
Антон: Я не чувствовал какого-то направления или давления. В итоге я пошёл по стопам матери, которая всю жизнь проработала учителем физкультуры. Я как сейчас помню. Был конец 80-х – начало 90-х. Мне было лет семь или восемь. В то время были музыкальные коллективы, которые «залетали» к нам с Запада типа группы «Европа», проходя определённую цензуру. И вот мать после основных занятий в школе вела в зале под эту музыку художественную гимнастику для девочек и такую группу, похожую на оздоровительную гимнастику для тётушек. Я с ними не занимался, просто наблюдал за этим всем или бегал между ними с мячиком. Ну и мать меня никогда не принуждала к этому.
ЖСЙ: А сейчас ты берёшь сына на свои занятия?
Антон: Ух, эта проклятая школа столько отнимает у ребёнка сил и времени, что на другие занятия остаётся очень мало. Сын на данный момент занимается боксом. Вчера вот выступал на соревнованиях.
ЖСЙ: Может, ну её, эту школу?
Антон: У меня нет иного опыта, я не знаю, как без неё. Всё же образование открывает какие-то перспективы перед человеком. А так... Не знаю, может быть, потом и пожалеем, что столько времени потратили на школу.
ЖСЙ: И каковы успехи сына в боксе?
Антон: Я анализирую, насколько сын отличается от меня в том же возрасте, 11 лет. Он уже по всем показателям лучше меня. Конечно, я никогда не буду доволен его результатами, буду всегда говорить «Ты мог лучше!». Но это, наверное, как любой отец.
ЖСЙ: Ты его ругаешь?
Антон: Я его подвешиваю прямо за кожу на стальные крюки, если плохо выступил на соревнованиях. [смех] Сутки так висит, иногда – двое. [смех] Заставляю его стоять на одной ноге с руками, вытянутыми вверх. Подолгу.
ЖСЙ: Но компенсацию-то он делает после этого? [смех]
Антон: Ну на крюках разве что!
Антон: Я бессмертная душа, а ещё Шива-бхакт. Просто Антон.
ЖСЙ: Кем ты мечтал стать, когда был маленьким?
Антон: Ты издеваешься надо мной! [смех с обеих сторон] Космонавтом! Если серьёзно, в детстве меня уже интересовала восточная философия. Я часто безмолвно смотрел на звёздное небо. Приходили в голову какие-то вопросы об энергии... Наверное, это были проросшие семена альманаха «Вокруг Света», который показал мне китайское искусство, рассказал что-то о мистике йоги, шаманизме. Всё это сильно западало в душу.
У каждого человека есть генетическая память: если предки занимались каким-то делом, то и в их потомках оно как-то проявляется. Вот у меня бабуля была бурятских кровей. И я чувствовал интерес к шаманизму, игра на варгане меня просто завораживала.
ЖСЙ: А родители хотели, чтобы ты кем стал?
Антон: Я не чувствовал какого-то направления или давления. В итоге я пошёл по стопам матери, которая всю жизнь проработала учителем физкультуры. Я как сейчас помню. Был конец 80-х – начало 90-х. Мне было лет семь или восемь. В то время были музыкальные коллективы, которые «залетали» к нам с Запада типа группы «Европа», проходя определённую цензуру. И вот мать после основных занятий в школе вела в зале под эту музыку художественную гимнастику для девочек и такую группу, похожую на оздоровительную гимнастику для тётушек. Я с ними не занимался, просто наблюдал за этим всем или бегал между ними с мячиком. Ну и мать меня никогда не принуждала к этому.
ЖСЙ: А сейчас ты берёшь сына на свои занятия?
Антон: Ух, эта проклятая школа столько отнимает у ребёнка сил и времени, что на другие занятия остаётся очень мало. Сын на данный момент занимается боксом. Вчера вот выступал на соревнованиях.
ЖСЙ: Может, ну её, эту школу?
Антон: У меня нет иного опыта, я не знаю, как без неё. Всё же образование открывает какие-то перспективы перед человеком. А так... Не знаю, может быть, потом и пожалеем, что столько времени потратили на школу.
ЖСЙ: И каковы успехи сына в боксе?
Антон: Я анализирую, насколько сын отличается от меня в том же возрасте, 11 лет. Он уже по всем показателям лучше меня. Конечно, я никогда не буду доволен его результатами, буду всегда говорить «Ты мог лучше!». Но это, наверное, как любой отец.
ЖСЙ: Ты его ругаешь?
Антон: Я его подвешиваю прямо за кожу на стальные крюки, если плохо выступил на соревнованиях. [смех] Сутки так висит, иногда – двое. [смех] Заставляю его стоять на одной ноге с руками, вытянутыми вверх. Подолгу.
ЖСЙ: Но компенсацию-то он делает после этого? [смех]
Антон: Ну на крюках разве что!
 |  |  |
ЖСЙ: В общем, хорошая у твоего сына закалка. А как твой папа проявлял себя в твоём воспитании? Он как-то поспособствовал твоему становлению?
Антон: Отец пытался мне привить любовь к единоборствам. Он одобрил мою инициативу пойти на занятия по самбо. У нас в школе была пара экспериментальных спортивных классов: в одном были пловцы, в другом – борцы. Тренер из класса борцов специально ходил по разным школам и отбирал не хулиганистых, на его прозорливый взгляд, а перспективных пацанов. И я каким-то чудом попал к нему. У меня не было каких-то борцовских качеств или задатков лидера, просто Владимир Васильевич увидел какую-то силу во мне, наверное. Гридчин – его фамилия. Многих чемпионов он взрастил. Сильно на меня повлиял.
ЖСЙ: Можно сказать, что ты в итоге благодаря ему пришёл в йогу? Или нет? Кто вообще был твоим первым учителем йоги?
Антон: Школьное обучение не то, чтобы повлияло на моё увлечение йогой. Хотя уже тогда многие наши одноклассники на уровне баловства делали удияну, мурчху, плавини, мудру, а особо ловким давалось наули. Самбо дало немного другое. Скорее оно воспитало во мне желание быть сильным и активно тренироваться, заниматься единоборствами. Когда начинал учиться, у меня не было интереса к борьбе. Я просто посещал занятия, кувыркался, как и все. Но, когда дело доходило до борьбы, я всегда пасовал. Учиться в классе со всеми этими хулиганами было очень трудно. В раздевалке были постоянно драки. Мне всё это не нравилось, в итоге это воспитало во мне определённый характер. Когда тебе много лет каждый день отравляют жизнь, пинают, смеются, то наступает момент, когда ты уже не можешь с этим смириться. В итоге созрела санкальпа, и я начал уже осознанно, лет с 14, заниматься карате с желанием всех этих негодяев наказать. Вот такое у меня раджасичное желание было.
Я занимался карате фанатично, в любое свободное время. Просыпался и засыпал с мыслями о нём, видел о карате сны. По ходу познакомился с его духовной составляющей. Это дзен. Идеи дзен практически ничем не отличаются от йоги. Конечно, дзен – это буддийское направление, а йога немного другими инструментами оперирует, но цель, по сути, одна. С йогой я познакомился, когда мне было лет 15–16...
Антон: Отец пытался мне привить любовь к единоборствам. Он одобрил мою инициативу пойти на занятия по самбо. У нас в школе была пара экспериментальных спортивных классов: в одном были пловцы, в другом – борцы. Тренер из класса борцов специально ходил по разным школам и отбирал не хулиганистых, на его прозорливый взгляд, а перспективных пацанов. И я каким-то чудом попал к нему. У меня не было каких-то борцовских качеств или задатков лидера, просто Владимир Васильевич увидел какую-то силу во мне, наверное. Гридчин – его фамилия. Многих чемпионов он взрастил. Сильно на меня повлиял.
ЖСЙ: Можно сказать, что ты в итоге благодаря ему пришёл в йогу? Или нет? Кто вообще был твоим первым учителем йоги?
Антон: Школьное обучение не то, чтобы повлияло на моё увлечение йогой. Хотя уже тогда многие наши одноклассники на уровне баловства делали удияну, мурчху, плавини, мудру, а особо ловким давалось наули. Самбо дало немного другое. Скорее оно воспитало во мне желание быть сильным и активно тренироваться, заниматься единоборствами. Когда начинал учиться, у меня не было интереса к борьбе. Я просто посещал занятия, кувыркался, как и все. Но, когда дело доходило до борьбы, я всегда пасовал. Учиться в классе со всеми этими хулиганами было очень трудно. В раздевалке были постоянно драки. Мне всё это не нравилось, в итоге это воспитало во мне определённый характер. Когда тебе много лет каждый день отравляют жизнь, пинают, смеются, то наступает момент, когда ты уже не можешь с этим смириться. В итоге созрела санкальпа, и я начал уже осознанно, лет с 14, заниматься карате с желанием всех этих негодяев наказать. Вот такое у меня раджасичное желание было.
Я занимался карате фанатично, в любое свободное время. Просыпался и засыпал с мыслями о нём, видел о карате сны. По ходу познакомился с его духовной составляющей. Это дзен. Идеи дзен практически ничем не отличаются от йоги. Конечно, дзен – это буддийское направление, а йога немного другими инструментами оперирует, но цель, по сути, одна. С йогой я познакомился, когда мне было лет 15–16...
 |
Перетрухин.
Он благословлял меня, дал мне этот амулет мощнейший, который всё время со мной. Он на самом деле оберегает. Это такой древний атрибут, очень сильный, это не надуманная ерунда.
Он меня мистическим образом вынимает из разных ситуаций.
Он благословлял меня, дал мне этот амулет мощнейший, который всё время со мной. Он на самом деле оберегает. Это такой древний атрибут, очень сильный, это не надуманная ерунда.
Он меня мистическим образом вынимает из разных ситуаций.
Антон: Лет в 15–16, увлечённый карате, почувствовал неудержимый интерес к его духовной составляющей. Так я познакомился с дзен. В моём понимании, если вкратце, дзен – это не религия, это идея. В ней нет Бога, а есть Пустота, из которой появляется и в которой растворяется бесконечность форм. Идея, предлагающая посредством различных техник останавливать поток мыслей и пребывать в настоящем мгновении, достичь уровня сознания, называемого просветлением или озарением, перейти на интуитивный уровень восприятия происходящего. Если это начинает работать, то в поединке это очень пригождается: обостряется интуиция, и ты иначе чувствуешь соперника. Там, где раньше гнев или страх тебя сковывали, появляется свобода, начинаешь видеть, что замышляет противник. Для меня духовная составляющая каратэ это дзен. Дзен это ветвь буддизма, цель которого - достичь освобождения от уз сансары.
ЖСЙ: А в йоге нет борьбы?
Антон: А что такое борьба? Борьба в уме у стремящихся к йоге. Достичь ее, чтобы победить своих внутренних врагов, гордыню, страх и т.д..
ЖСЙ: Борьба со временем? С тем, чтобы всё же расстелить коврик, и какими-то обстоятельствами? Битва за то, у кого хануманасана глубже?
ЖСЙ: А в йоге нет борьбы?
Антон: А что такое борьба? Борьба в уме у стремящихся к йоге. Достичь ее, чтобы победить своих внутренних врагов, гордыню, страх и т.д..
ЖСЙ: Борьба со временем? С тем, чтобы всё же расстелить коврик, и какими-то обстоятельствами? Битва за то, у кого хануманасана глубже?
 |
Антон: Раньше так было, по крайней мере в том центре, где я начинал. Меня посвятил в йогу достаточно широко известный Шри Вишвешвар. Помнишь? Он своим огнём зажигал многих.
ЖСЙ: Я помню к Диме Перетрухину на занятия приходили бойцы.
Антон: В тот момент, когда у него занимались бойцы, я с ним не пересекался. Я знаю очень многих преподавателей йоги, но вижу их редко, разве что на ФБ. Я всё время работаю, они всё время работают, нет особо времени, чтобы контактировать. Я думаю, это у многих так.
ЖСЙ: Кто в итоге был твоим первым учителем йоги?
Антон: Перетрухин. Он благословлял меня, дал мне этот амулет мощнейший, который всё время со мной. Он на самом деле оберегает. Это такой древний атрибут, очень сильный, это не надуманная ерунда. Он меня мистическим образом вынимает из разных ситуаций.
ЖСЙ: А сколько зёрен? Сколько ликов у каждой рудракши?
Антон: Ты же знаешь, что 108. Ликов пять.
ЖСЙ: Расскажи, как ты к Диме попал на занятия.
ЖСЙ: Я помню к Диме Перетрухину на занятия приходили бойцы.
Антон: В тот момент, когда у него занимались бойцы, я с ним не пересекался. Я знаю очень многих преподавателей йоги, но вижу их редко, разве что на ФБ. Я всё время работаю, они всё время работают, нет особо времени, чтобы контактировать. Я думаю, это у многих так.
ЖСЙ: Кто в итоге был твоим первым учителем йоги?
Антон: Перетрухин. Он благословлял меня, дал мне этот амулет мощнейший, который всё время со мной. Он на самом деле оберегает. Это такой древний атрибут, очень сильный, это не надуманная ерунда. Он меня мистическим образом вынимает из разных ситуаций.
ЖСЙ: А сколько зёрен? Сколько ликов у каждой рудракши?
Антон: Ты же знаешь, что 108. Ликов пять.
ЖСЙ: Расскажи, как ты к Диме попал на занятия.
 |
Антон: Мы с Димой давно друг друга знаем. Родились и росли в одном месте. Мы когда познакомились с Димой, у него ещё было другое духовное имя.
ЖСЙ: Какое, если не секрет?
Антон: Я не скажу, а то ещё просочится в прессу и он проклянёт меня. [смех]
С Вишвешваром познакомились во дворце спорта, в боксёрском зале, нашего маленького городка. На ринге. Он был высокий, статный, а я – ещё начинающий каратист. Мы с ним спаринговались, и он всё не подпускал меня к себе мавашами.
ЖСЙ: Мавашами?
Антон: Это боковые удары ногами. Традиционное японское название. Потом Дима уехал в Москву. Он всегда куда-то хотел уехать. Как впоследствии выяснилось, он некоторое время жил с преданными Кришны в каком-то подмосковном храме и выполнял там обязанности охранника. Потом пришло время, и Дима ушёл оттуда в ресторан «Джаганнат». Он периодически приезжал к нам, обратно к себе на родину, рассказывал многое. Вот тогда он и подарил мне эти чётки. Потом пригласил в Москву, так как я тоже был повар. По его ходатайству меня взяли в «Джаганнат». У меня начался новый этап в жизни. Я стал знакомиться с Кришна-бхактами, их философией, ведической религией... Несколько лет спустя Дима оставил «Джаганнат» и стал преподавать йогу. А я всё бросил и уехал в другой город.
ЖСЙ: А в какой?
Антон: Меня тогда как раз спасли эти чётки. Я оказался не в своей тарелке, где общество не понимало многих вещей. Почему, например, кто-то не курит или не пьёт. Не ест мяса и чётки ещё какие-то носит.
ЖСЙ: Это какие года? Начало 2000-х?
Антон: Да. Тогда уже у меня созрела другая санкальпа: вернуться в Москву и заняться любимым делом. Когда я вернулся в столицу, я был уже увереннее, по-другому настроен. Мне казалось, сам Всевышний меня ведёт...
ЖСЙ: Какое, если не секрет?
Антон: Я не скажу, а то ещё просочится в прессу и он проклянёт меня. [смех]
С Вишвешваром познакомились во дворце спорта, в боксёрском зале, нашего маленького городка. На ринге. Он был высокий, статный, а я – ещё начинающий каратист. Мы с ним спаринговались, и он всё не подпускал меня к себе мавашами.
ЖСЙ: Мавашами?
Антон: Это боковые удары ногами. Традиционное японское название. Потом Дима уехал в Москву. Он всегда куда-то хотел уехать. Как впоследствии выяснилось, он некоторое время жил с преданными Кришны в каком-то подмосковном храме и выполнял там обязанности охранника. Потом пришло время, и Дима ушёл оттуда в ресторан «Джаганнат». Он периодически приезжал к нам, обратно к себе на родину, рассказывал многое. Вот тогда он и подарил мне эти чётки. Потом пригласил в Москву, так как я тоже был повар. По его ходатайству меня взяли в «Джаганнат». У меня начался новый этап в жизни. Я стал знакомиться с Кришна-бхактами, их философией, ведической религией... Несколько лет спустя Дима оставил «Джаганнат» и стал преподавать йогу. А я всё бросил и уехал в другой город.
ЖСЙ: А в какой?
Антон: Меня тогда как раз спасли эти чётки. Я оказался не в своей тарелке, где общество не понимало многих вещей. Почему, например, кто-то не курит или не пьёт. Не ест мяса и чётки ещё какие-то носит.
ЖСЙ: Это какие года? Начало 2000-х?
Антон: Да. Тогда уже у меня созрела другая санкальпа: вернуться в Москву и заняться любимым делом. Когда я вернулся в столицу, я был уже увереннее, по-другому настроен. Мне казалось, сам Всевышний меня ведёт...
ЖСЙ: Кстати, у тебя самого никогда не было желания свою школу основать?
Антон: Вот эта идея, придумать что-то новое — это просто проявление нашего эго.. Зачем? Йога итак уже отшлифованное временем искусство, а я привык далеко не отходить от классики. Конечно, я сам не лишен эгоизма и периодически во мне вспыхивает это желание придумать что-то свое. Но придумывать это ради наживы, как многие сейчас делают, я считаю это неправильно и даже оскорбительно для такого искусства, как йога. Если у меня внутри вдруг что-то появляется, такое вот искреннее, я просто делюсь этим с людьми. А вот позиционировать, будто оно мое и пытаться из этого сделать брэнд, построить свою школу, а затем из этого и целую финансовую пирамиду -
мне кажется, это некрасиво. По крайней мере, на нынешнем этапе своего развития я так считаю.
ЖСЙ: Как ты считаешь, в каком возрасте имеет смысл привлекать детей к созерцательным практикам, к медитации?
Антон: На мой взгляд, у детей гораздо лучше развита способность к интроспекции, а с возрастом она теряется. Поэтому мне кажется, что в качестве зерен, которые могут потом взойти, интроспекцию можно подавать детям с раннего возраста, но не в коем случае не навязывать. Я своего сына не заставляю сейчас заниматься йогой, однако периодически я даю ему определенныую практику сродни йога-нидре. Сейчас лежать с закрытыми глазами с определенной визулизацией у него отлично получается.
ЖСЙ: Антон, возможно у тебя есть какая-то тема, на которую ты бы хотел высказаться, какое-то откровение о йоге, которым хотелось бы поделиться с нашими читателями.
Антон: Не надо быть слишком доверчивыми. Стоит все подвергать сомнению и проверять.
Антон: Вот эта идея, придумать что-то новое — это просто проявление нашего эго.. Зачем? Йога итак уже отшлифованное временем искусство, а я привык далеко не отходить от классики. Конечно, я сам не лишен эгоизма и периодически во мне вспыхивает это желание придумать что-то свое. Но придумывать это ради наживы, как многие сейчас делают, я считаю это неправильно и даже оскорбительно для такого искусства, как йога. Если у меня внутри вдруг что-то появляется, такое вот искреннее, я просто делюсь этим с людьми. А вот позиционировать, будто оно мое и пытаться из этого сделать брэнд, построить свою школу, а затем из этого и целую финансовую пирамиду -
мне кажется, это некрасиво. По крайней мере, на нынешнем этапе своего развития я так считаю.
ЖСЙ: Как ты считаешь, в каком возрасте имеет смысл привлекать детей к созерцательным практикам, к медитации?
Антон: На мой взгляд, у детей гораздо лучше развита способность к интроспекции, а с возрастом она теряется. Поэтому мне кажется, что в качестве зерен, которые могут потом взойти, интроспекцию можно подавать детям с раннего возраста, но не в коем случае не навязывать. Я своего сына не заставляю сейчас заниматься йогой, однако периодически я даю ему определенныую практику сродни йога-нидре. Сейчас лежать с закрытыми глазами с определенной визулизацией у него отлично получается.
ЖСЙ: Антон, возможно у тебя есть какая-то тема, на которую ты бы хотел высказаться, какое-то откровение о йоге, которым хотелось бы поделиться с нашими читателями.
Антон: Не надо быть слишком доверчивыми. Стоит все подвергать сомнению и проверять.
Интервью подготовили:
«Реализация себя через йогу и журналистику – это мой дар человечеству.»
«Когда есть воля, есть Путь. Звезды могут подсказать, какой путь сделает вас лучшей версией себя»
«Редактирование для меня – привнесение порядка в мир хаоса»
